Я предлагаю художникам отказаться от духа достигаторства и вернуться в детство.
Конечно, я никого не удивлю, если скажу, что самое классное в рисовании — это сам процесс. Иначе никто бы из нас этим не занимался. Однако существует парадокс: несмотря на то, что мы все любим быть полностью погруженными в работу, часто точка входа в процесс очень болезненная. На интенсиве я как раз даю упражнения, которые помогают смягчить эту начальную стадию, и инструменты, которые позволяют подумать о самом процессе немножко иначе.
В учебе иногда наступает момент, когда уже никакие слова и теории не лезут в голову. Новые лекции становятся просто набором слов. Но если ты потратил два часа на рисование, наоборот, появляется ощущение понимания кончиками пальцев, understanding through doing.
Я вообще страстный приверженец “doing the thing” а не “talking about the thing”. Представьте, привели вас к лесу. Вы стоите на полянке с лесником, и он говорит: «Сейчас я вам расскажу все про этот лес, про его зверей, тропки, деревья, про все его опасности и волшебство». Потом он читает вам двухчасовую лекцию на жаркой полянке и вы идете домой. О чем вы узнали? Скорее всего о жизни лесника. Поэтому я предлагаю потратить два часа на саму прогулку по лесу, иногда даже без слов — тогда можно будет узнать и о лесе, и о себе. И мне нравится, что на этих занятиях я смогу стать живым таймером для студентов. Для меня рисование — своеобразное возвращение домой, а safe place. Оно спасало меня в переходные моменты, напоминало мне о том, что я есть в некомфортных условиях и ситуациях. На рисунок всегда можно положиться, эту практику никто и никогда не сможет у вас отнять. Когда вокруг бушует буря, можно сесть и рисовать.
Рисунок как практика очень близок к нашему телу: он может рассказать, как тело хочет двигаться, с какими материалами ему кайфово взаимодействовать. Где и от чего появляется раздражение и как его преодолеть.
Честно говоря, я всегда скептически относилась к арт-терапии, но недавно попробовала на себе и поняла, что с правильным проводником это океан. Есть планы подробнее изучить техники и подходы и добавить их в свою копилку. Некоторые идеи я собрала во время учебы здесь, в Великобритании. Что-то доработала, что-то специально искала в книгах. Многие из этих инструкций стары как мир. Немногие художники возвращаются к этим упражнениям, хотя на разных стадиях развития они могут здорово помочь поменять перспективу и освежить взгляд на свою работу.
Некоторые задания, которые я даю на своем интенсиве, здорово раскрепостили меня. Например, практика, которая у нас будет на третий день — «Границы между текстом и рисунком» — порвала меня на части, когда я была студенткой. Я помню, что я выла вслух, потому что вообще не могла рисовать, импровизируя, из головы. Но пришлось — и получилось!
Этот воркшоп изначально придумывался для писателей, которые работают с текстом. Часто у нас есть зажимы в той области, которую мы считаем профессиональной — нам кажется, что нужно держать лицо, быть таким или сяким. Но если мы перепрыгиваем из одного медиума в другой, границы размываются, и все начинает превращаться просто в “making”.
Еще эта практика и о том, как за полтора часа концентрированного внимания можно из воздуха достать достаточно идей для целой серии работ. Любой акт творения можно рассматривать как рисование. Просто в одном случае мы рисуем рукой (рисунок), в другом — телом (перформанс) или светом (фотография). Даже когда пишем трек на модульном синтезаторе, мы все равно рисуем. И при этом используем одни и те же слова — «ритм», «текстура», «тон», «композиция».
Если мы, например, посмотрим на такого концептуалиста и трикстера как Мартин Крид (британский художник, обладатель премии Тернера за работу Lights On Lights Off, 2001), то увидим, что даже его рисование не обошло стороной.
Но вообще, если честно признаться, в мире современного искусства многие художники рисуют очень похожим образом, потому что не посвящают технике рисования столько времени, сколько иллюстраторы. Поэтому по технике и уникальности стилистики иллюстраторы выигрывают. Но зато современные художники умеют выходить за рамки самой картинки, задавать вопросы более широкого спектра.
В течении Fluxus принимали участие такие художники и композиторы как Джордж Брехт, Йозеф Бойс, Нам Джун Пайк, Джордж Мачьюнас, Ла Монте Янг, Йоко Оно, Дик Хиггинс, Элисон Ноулз, Бен Войтье, Джон Кейдж и другие.
Они работали в очень смешанных техниках, экспериментировали с электроникой и новыми технологиями. Они пытались привнести в свои работы такие характеристики, как юмор, простота, доступность, антикоммерция, неопределенность, DIY.
В дилетантстве они видели огромную ценность: обычный любитель может увидеть ситуацию незамутненным взглядом, у него нет стигм и готовых решений. А если ты стал профессионалом в какой-то области — обратного пути в новички уже нет. Кроме того, многие художники работали в группах, что я сама очень люблю.
Мне всегда было интересно работать с другими художниками, и у меня самой получилось собрать группу JOMO Collective, где все очень разные и каждому участнику дана полная свобода. Мы провели последние три резиденции вместе: составляли расписание, и дальше каждый приходил в наше галерейное пространство со своим мешком идей, материалов и работал. Зритель, попадая к нам, не понимал, что тут вообще происходит? Это начался какой-то перформанс или уже закончился? Кто здесь зритель, а кто художник? Это был такой микромир, лаборатория проб и ошибок, постоянный интерактив со зрителем и художественный процесс, в котором ничего не повторялось дважды.
Зритель привыкает к определенным форматам и стандартам: белый куб, все провода спрятаны, есть начало перформанса/конец перформанса. А если то, что ему показывают, не следует этим принципам — возникает раздражение. Но я люблю раздражение. Если не сопротивляться, в нем можно найти ключ к пониманию. Художественное образование должно научить свободно говорить и писать о своей работе так, чтобы это было интересно слушать всем, а не только тем, кто в теме. Оно должно создать для тебя пул людей, с которыми ты вместе будешь развиваться. Научить встраивать себя и свою практику в современный контекст. Должно давать чувство, что, даже если тебе не хватает скилов или информации для выполнения работы, внутренне ты все равно разрешаешь себе высказаться, пускай иногда неудачно. Мой любимый совет начинающему художнику: fail a bit — небольшой провал не повредит.
Еще хорошее художественное образование должно научить тому, как из искры делать огонь: как даже самую тухлую идею превратить во что-то стоящее. Это про собирание своей коллекции рецептов и техник.
Образование должно научить дисциплине. Один из крутейших советов по дисциплине, который я получила — подумать о том, что ты делаешь, когда прокрастинируешь, сохранить список всех поисковых запросов и ссылок, на которые смотришь, чтобы отвлечься, и найти в прокрастинации ключ для текущего или следующего проекта.
У меня есть фраза, которую я себе часто говорю, если что-то ломается, не работает, не хватает времени или еще какая-то жопа. Я говорю: «Стоп. Я же художник». И придумываю. Хорошее художественное образование — это, конечно, про уверенность в своих силах. Работы Анастасии Рыбиной-Джеймс:
