Настя Соколова — журналистка и руководительница отдела видео в Таких делах и одна из организаторов Школы сук.
Про Такие дела
Есть выражение «нормально делай — нормально будет», его часто говорит наш главный редактор Настя Лотарева. В наше время очень нужно говорить про то, что другие считают недостойным своего внимания, чем-то неудобным, мелким, иногда не самым кликабельным. Потому что, к сожалению, часто качество работы журналиста оценивается именно по параметрам кликбейта. «Правду говорить легко и приятно». Наше издание именно про это, потому что огромная сила и смелость — говорить как есть, не приукрашивая, без слезинки ребенка, не пытаясь спекулировать на жалости или других эмоциях. Это не про жалость, это про эмпатию и про то, что так тоже бывает. Мир одновременно прекрасен и ужасен в своем многообразии.
То есть нельзя быть хорошим продюсером и не разбираться в технике, не смотреть на картинку, не уметь настроить петличку, если надо. Я считаю себя, без скромности, довольно хорошим продюсером, но со временем я поняла, что у меня в голове слишком много всякой дичи, которую хочется выпускать в творчество. Я пишу стихи, играю в группе, очень много фотографирую, постоянно что-то придумываю, иначе я начинаю дичать. Как-то глупо не попробовать примерить свои эмпирические переживания на то, что я люблю больше всего — видео.
Я сняла клип и два маленьких дока. Мне еще учиться и учиться, причем я так до конца и не решила для себя, режиссура — это учеба или практика.
Про Школу сук
Классно быть самой собой с любыми интересами и хобби, в любой одежде и с любыми музыкальными предпочтениями. Это место, где тебя не осудят, потому «Школа сук» еще и про выбор и про то, что ты сама его делаешь, а не кто-то другой.
Про панк
Когда ты подросток, то хочется причислить себя к какой-то субкультуре, чтобы оправдать то, что ты отличаешься от своих одноклассников. Панк был отличным предлогом слать всех подальше. Все мои академические работы связаны с музыкой и панком, благо в универе никогда не давили на выбор темы. Самое ценное для меня — это осознание, что юношеский максимализм и панк не равны. Панк — это, если ты и шлешь всех вокруг, потому что тебе все равно, что делают другие. И единственный человек, через которого ты можешь менять окружающую реальность, — это ты сам. Потому что они писали что-то на схожую тему, а литературы, честно говоря, не так уж и много. Так что я знаю, что несколько человек в МГУ, РГГУ и ВШЭ ссылались на меня в своих трудах. Вот любимое по теме:
«Философия панка. Больше чем шум!» О'Хара Крэйг. Когда я решила писать диплом про панк, то она была первой книгой, которую посоветовали читать панки, несмотря на тавтологию. Если не брать во внимание исторических вставок с точки зрения субкультуры, то после прочтения остается ощущение, что быть панком = быть адекватным человеком, осознающим свои и чужие границы. Я чуть ли не впервые прочла здесь такие слова, как эйджизм, сексизм, гомофобия, и что это полный отстой. Моя любимая мысль из книги, не прямая цитата: «Настоящий панк всегда поможет человеку рядом быть самим собой».
«Прошу убей меня» Джиллиан Маккейн, Макнил Легс. Не помню, как у меня появилась эта книга, но знаю, что ее передавали из рук в руки не один десяток людей, пока она не дошла до меня. Пару месяцев назад, когда близкая подруга попросила ее на день рождения, пришлось отдать свой экземпляр, поскольку ее больше не печатают. Эта книга — прямое руководство к действию, как быть рок-звездой, но, пожалуй, не всегда надо.
«Мои 90-е» Ольга Каминка. История называется панк-романом и рассказывает о жизни девушки, которая переехала в Копенгаген с русскими неформалами. Интересно читать с той точки зрения, что не всегда выбраться из России, даже в то время, значит приблизиться к лучшей жизни. Бродяжничество, наркотики, творчество, юношеский максимализм откровенным языком — это все сюда.
«Краткая история феминизма» Шрупп Антье, Пату. Можно по-разному относится к феминизму и делить его на сколько угодно волн и течений, но нельзя не согласиться с тем, что без него все будет плохо. Я не могу сказать, что я глубоко разбираюсь в теме феминизма, но я очень люблю эту книгу-комикс как минимум за то, с каким чувством юмора рассказаны истории великих женщин, которым мы должны быть за многое благодарны.
«Песни в пустоту. Потерянное поколение русского рока 90-х» Александр Горбачев и Илья Зинин. Книга для тех, кто не знает, что в 90-е в России были персонажи куда поинтереснее западных и не менее заслуживающие культа. Например, история клуба TaMtAm, из которого вышла моя любимая Химера с Эдуардом Старковым. Последнего, кстати, абсолютно точно можно причислять к Клубу 27. Даже не знаю, как описать эту музыку, это просто надо послушать. В общем, вся эта книга с разговорами очевидцев — свидетельство о том, что в России в то время был возможен не только батя-рок.
«What About Tomorrow?: An Oral History of Russian Punk from the Soviet Era to Pussy Riot» Alexander Herbert. Про русский панк от зарождения до настоящего времени. Очень странно читать книгу, где почти все герои — твои знакомые, приятели, друзья. Например, там есть интервью Кати Гришуниной, с которой мы работаем в одном фонде, или Антона Образины, чьей группе я сняла свой первый клип. Несмотря на то, что большую часть историй из книги я знаю от первого лица или напрямую от рассказчиков, читать не менее интересно.
«Формейшн. История одной сцены» Феликс Сандалов. Это история групп «Соломенные Еноты», «Банда Четырех» и «Лисичкин Хлеб», а также отчасти НБП, учитывая политические пристрастия тех или иных героев, мелькающих на странице книги. Вообще, многие персонажи, о которых написано здесь и в книгах, упомянутых выше, наводят на глубокие размышления, что в лихие 90-е с голодом и бандитскими разборками спокойно существовал тот самый настоящий андерграунд, которого не хватает сейчас. Есть шутка про то, что из хардкора украли всю ненависть, так же можно сказать, что из протеста (не всегда даже политического) украли какой-либо смысл.
Панк-вирус в России, Ольга Аксютина. Если эту статью прочитает Ольга, то я хочу публично поблагодарить ее, потому что когда я писала диплом, ее публикации и книги были почти единственными материалами о русском «панке». Ольга, вообще, интересна тем, что сейчас преподает вроде бы в ВШЭ и до сих пор интересуется научной стороной вопроса.
DIY the rise of Lo-Fi culture, Amy Spenser. Культура фанзинов началась с тусовки фантастов, которым негде было публиковать свои рассказы, а еще с идеи, что если кто-то не сделал журнал, не сыграл музыку, не сделал выставку, которые будут тебе по душе, — сделай их сам! Авторка, кстати, сама была замечена в изготовлении зинов, а также ведении дел одного лейбла и организации Ladyfest в Великобритании.
No one here gets out alive, Jerry Hopkins. Вообще, мне кажется, что все началось, когда в 12 лет мальчик, который мне нравился, показал мне The Doors — The End, то есть все началось с конца. Я, наверное, не смогу перечислить все книги и биографии, которые я прочитала о Джиме Моррисоне и The Doors за эти 11 лет, но могу точно сказать, что это моя любимая. Я думаю, что это один из самых недооцененных литературных талантов 20-го века. Мне кажется, что он в какой-то степени стал жертвой своего рок-образа и не успел раскрыть себя полностью. После прочтения набила себе татуировку KATA TON DAIMONA EAYTOY («Подружись с демонами внутри себя»), потому что по-другому и не скажешь.
