Тим Черный — руководитель дизайна в exactly.ai, в прошлом — основатель междисциплинарной студии «Ярость», руководитель дизайна в Arrival, преподаватель в Bang Bang Education, руководитель дизайн-команд в компании AIC, в том числе на проекте Gov.design. Работал над крупными проектами для банка «Тинькофф», «Промсвязьбанка», «Йоты», Минкомсвязи, Московского метро, Webinar, Shopfans.
В кафе MMOMA. В книжном музея «Гараж». В библиотеке Британки, правда, к ней есть доступ только у студентов и преподавателей. Освоения дизайна — кулинария. Что «Гараж» стал издавать книги про современный танец. Что не купил раньше все три тома «Phaidon Design Classics».
Питер Айземан, Рем Колхас — два очень важных архитектора постмодерна, которые начали познавать архитектуру через писательство. В принципе, Strelka Press могла больше ничего не издавать, кроме книги «Суперкритика». Это как другая любимая книга — «Дебаты Вима Кроувела и Яна ван Торна» о графическом дизайне, только об архитектуре. Из нее нравится мысль Колхаса: лучшее, что может сделать архитектор для современного мира — ничего не строить. Уже и так слишком много, слишком плохо и никуда не годится.
По мнению Эмиля Рудера, шрифт можно легко использовать вместо иллюстрации. Стиль Bang Bang Education я затевал как строгую штуку, но мы вправе пользоваться шрифтом как иллюстрацией, задействуя хоть все приемы из книги Рудера «Типографика». Это обязательная книга, но еще есть книга не самого Рудера, а «О Рудере» — она гораздо лучше, потому что в типографике почти нет его собственных работ. Bидимо, он постеснялся их ставить, и она вышла слабее.
У меня есть большой двухтомник «The Story of Eames Furniture» Marilyn & John Neuhart. Интересно, почему, например, у них не было детей, из чего состояла их жизнь, что они творили так увлеченно и с такой отдачей. Хочется знать дизайнеров как людей.
Книги, которые можно скупить почти полностью: «Taschen», «Phaidon», «Thames & Hudson», «Frame», «Lars Müller Publishers», «Gestalten«. Книг Taschen про архитекторов у меня есть вся, даже с несколькими повторами.
«Design for children», «Kimberlie Birks»: обзор товаров и предметов мебели для детей, начиная с баухауса.
Очень необычное и классное впечатление. Когда жил в Берлине месяц, то не поехал туда, потому что подумал: нет смысла смотреть на здание, если уже нет университета. Он есть, это понял, когда показывали в нем фильм «100 лет дизайна». Bauhaus представлялся мне большой, массивной историей, а оказалось, что это очень камерное здание, очень уютное и сделанное, скорее, как заводская мастерская, чем институт, в котором можно жить. Оно дико неудобное, и все жалуются, что летом там слишком жарко, а зимой слишком холодно, потому что невозможно его ни согреть, ни остудить. Вот, видимо, такое же ощущение у многих по поводу стиля, который я сделал для Bang Bang Education. Классно, но далеко от того контекста, в котором люди привыкли писать: странная колонка, нет выделений. В этом же смысл студенческого здания — быть другим, попробовать новую территорию, смотреть, как все это работает. А если не так, то давайте всегда пользоваться страницами, которые Гуттенберг придумал, — ведь это точно удобно.
В своей книге Дизайн для реального мира Виктор Папанек говорит, что большая часть дизайна делает все только хуже. Я с этим согласен по большей части, кроме выводов.
С точки зрения того, что искусство значит для людей, написаны книги «Когда соборы были белыми» Ле Корбюзье и «Одинокий город» Оливии Лэнг.
«Взаимодействие цвета» Джозефа Альберса — фантастическая книга: она не просто о том, как цвет устроен, а о том, как много он значит. Как восприятие цвета меняется относительно фона, контекста, формы и как влияет на них. Хотя Иоханнес Иттен первый начал систематизировать знания о цвете, они очень поверхностны. Он придумал цветовой шар и как им пользоваться — это правда очень удобно.
Я был поклонником модернизма: бетон, принципы Ле Корбюзье, а все остальное — плохо. Но после книги «Зачем нужна архитектура» Пола Голдбернера я больше так не думаю.
Каждый стиль — это язык, на котором можно разговаривать. Каждый выбирает, где ему жить и, соответственно, язык, на котором ему удобно разговаривать. Каждый язык имеет свои законы, преимущества и ограничения. Модернизм вот чистый, бетонный, массивный, но люди чувствуют себя в нем неуютно. Античная история, наоборот, — очень уютная, там можно почувствовать себя хорошо. Разные люди испытывают потребность чувствовать разное. Постмодернизм вообще все смешивает.
«20 минут на Манхэттене» Майкла Соркина – великая книга. Существует закон, который позволяет людям, которые сняли там жилье, платить неизменную арендную плату, пока не съедут. Он введен, чтобы противодействовать джентрификации, сохранить среду и коренное население. И вот он обречен там жить и рассуждать о том, как люди влияют на архитектуру.
