У меня есть определенное отношение к образованию, потому что через многие моменты я прошел сам, изучил и понял их. Стандартное образование в российских вузах в части креатива сейчас довольно слабое. Даже если это известный, распиаренный вуз, очень много воды. Люди приходят туда учиться, но по сути это инструмент социализации. Нужен он для того, чтобы человек себя лучше понял, сформировал круг интересов, кумиров и преподавателей. Дальше намного продуктивнее было бы уйти и продолжать самообразование, потому что в творчестве один из самых важных факторов — это то, насколько быстро ты можешь сам поглощать информацию. Чем раньше себя к этому готовить, тем быстрее можно строить свою карьеру и достигать каких-то результатов на практике, а не в теории.
В то же время сейчас, на волне самообразования, появилось очень много мошенников, и это большая проблема индустрии. Потому что все площадки в соцсетях публикуют информацию, не курируя и не модерируя ее. Рекламируемые онлайн-курсы и мастер-классы никто не проверяет. И таким образом, очень много хороших знаний теряется в общем потоке и очень многие люди попадают не в то русло и получают не те знания и не те ценности. В итоге они вредят себе так же, как если бы ничего не делали.
Почти все креативное образование платное, и это тоже большая сложность для студентов, которым нужно и учиться, и работать, чтобы платить за образование и иметь возможность и время, чтобы развиваться. Получается, что существует огромная конкуренция внутри рынка на низком уровне знания и огромный демпинг со всех сторон. Все фриланс-площадки устроены так, что ты должен быть чуть ли не в ногах у клиента. А клиент очень часто не знает базовых вещей: составление брифа, ведение адекватной коммуникации с дизайнером, количество итераций и правок, все, что связано с договором и ответственностью, с передачей прав на использование.
Сейчас многие ребята, которые, казалось бы, идут в очень перспективную историю, связанную с образованием, дизайном, творчеством, в какой-то момент теряются. Правило дизайна: ты учишься на своих ошибках. Тебя обязательно кинут с деньгами, ты обязательно завалишь несколько проектов, попадешь на неадекватных людей в образовании или работе.
И комьюнити дизайна в России сложилось довольно странное. У нас принято очень сильно критиковать работы. Посмотрите, как комментируют проекты на Behance: посмотри мой проект, поставь мне лайк. И как комментируют у нас дизайн-проекты и любые релизы в социальных сетях: это говно, это дерьмо, здесь своровано, это я видел лучше. И в итоге получается очень нездоровая ситуация. Я считаю, что виной тому ошибка, которая была допущена предыдущим поколением дизайнеров. В так называемый золотой период, примерно 2008–2017, многие дизайнеры попали в самое хорошее русло, не было сильной конкуренции, зарождались наши топовые рекламные, сетевые и независимые брендинговые агентства. Появилось много новых отраслей: веб, UX. Люди заняли свою нишу, а вот как научить правильно работать, как контролировать рынок, формировать конкуренцию, ценообразование и так далее, многие не задумывались, и поэтому сейчас мы там, где мы есть.
По поводу образования в Лондоне я не могу экспертного мнения дать, потому что все время там я наблюдал за тем, как развивается образование в России. Но я видел, что в Лондоне карьера несколько по-другому строится. Хотя образование там довольно дорого стоит, часто оно гарантирует карьерные успехи: могут пригласить работать в хорошее место, приходят кураторы и набирают себе учеников. Во-первых, там есть правильно построенная внутренняя конкуренция, во-вторых, сам пул молодых ребят в этой индустрии не такой большой, как сейчас в России, и в-третьих, сама экономическая составляющая другая. В России, помимо прочего, проблемы с курсом, поэтому многие крутые ребята уходят на западный рынок, понимая, что, будучи фрилансером, можно делать средние проекты там, а не топовые и суперсложные здесь за те же деньги.
Но все развивается волнообразно, неизбежно будет то недостаток, то переизбыток. Просто сейчас мы в таком моменте. В то же время в России появляется очень много хороших инициатив. Во ВШЭ появился очень классный факультет дизайна, и в онлайн-образовании появляется хорошая сортировка в противовес недавнему хаосу: люди начинают понимать, что хорошо, что плохо, формируется по прошествии нескольких лет определенная репутация. И это поможет правильно сегментировать рынок со временем. И, наконец, я надеюсь, что люди, которые пришли в дизайн просто потому, что это модно и прикольно, из него так же уйдут, потому что не выдержат завышенной планки, и на рынке останутся только лучшие и жизнеспособные.
Когда я говорил, что нельзя очень сильно вдохновляться кем-то, я говорил это уже с позиции художника, а не дизайнера — тут есть некоторые отличия. В дизайне ты, как правило, хватаешь все свежие тренды и пропускаешь их через себя. Эта способность позволяет дизайнеру конкурировать на рынке: он должен быть актуальным. Но с художниками обратная история. Есть люди, которые задают направление и ведут за собой огромные массы людей. Баухаус, конструктивизм, что угодно еще. В таких течениях выигрывают те, кто его основал. Так было с манифестом футуризма — он появился, и вслед за ним стали появляться еще и еще, но помним мы первый. Если у тебя есть амбиции художника, ты должен думать о долгосрочной перспективе, о том, какое значение будешь иметь после, потому нельзя быть во второй волне.
Допустим, ты обожаешь пять каких-то современных художников. Ни в коем случае нельзя брать и перенимать — осознанно или неосознанно — их ключевые черты и в конечном итоге считать себя успешным художником. Это действительно не так. Во всем, что касается коммерции, — да, нужно перенимать тренды. В том, что касается моды, — чтобы быть успешным, нельзя опираться на сегодняшние тренды. Поэтому я советую людям, которые ищут свое, оригинальное «я»: исключите свои самые сильные источники вдохновения, потому что они поглощают.
Когда я начал заниматься каллиграфией, то был очень вдохновлен Нильсом Шу, который делал огромные надписи каллиграффити, Ретной — он бог современной каллиграфии и много лет назад уже делал коллабы с Chanel и Louis Vuitton. Все это настолько прекрасно, но нужно своим путем идти и претендовать на то, чтобы быть в каком-то таком же списке артистов. А не быть художником, которого выбирают по принципу: этот не согласился, этот дорогой, этот что-то еще, возьмем вон того, он точно согласится. У художника должна быть собственная философия. То, что ты создаешь, процесс, результат, личность, которая за всем этим стоит, — это важно, но на первом месте — то, зачем все это делается. Это знание, которое передается и развивается, которое формирует чужие умы. Но в первую очередь — ум самого художника. Философия формирует его путь и делает сам продукт чистым и понятным, тем, что действительно хочется показать. Часто бывают крутые мысли, но они остаются набросками или просто идеями, а на холсте или на стене уже появляется нечто другое, потому что в звене «мозг — рука» происходит преобразование, и что-то важное теряется. Чтобы не терялось, нужна концепция, философия или манифест. Они всегда стоят за хорошей серией работ.
Моя философия сейчас связана с термином «каллиграфутуризм», это то, к чему я пришел в 2015 году. Я занялся каллиграфией активно в 2013–2014 и сформировал довольно много трендов в современной абстрактной готической каллиграфии. Это получилось так быстро — то, что я привносил, в России и Европе начали копировать буквально через неделю или месяц: новую форму буквы, новую форму эскиза, даже способ подачи эскиза. Тогда я понял, что создал какую-то информацию, но люди так же быстро ее переняли и стали делать еще лучше или продуктивнее. Проанализировав, я понял: не совсем правильно делать вещи лишь интуитивно — и в последующем стал задумываться, что я пишу, зачем и что я хочу этим сказать.
Каллиграфия, по сути, является инструментом и информацией. Это текст, который можно прочесть, и это символы, которые вызывают определенные ассоциации, которые для каждой культуры свои. Я решил их смешать, осознанно найти среднюю форму. Что, если арабскую букву написать по-европейски? Что в этом увидит араб и что в этом увидит европеец? И эти эксперименты привели меня к мысли, что в будущем, чтобы было проще коммуницировать, культуры будут передавать друг другу смыслы с помощью искусства и письменности и узнавать друг друга намного быстрее. То есть в каллиграфутуризме переплетаются разные знаки, символы, отсылки к прошлому и будущему, ко всему — это и есть мое видение каллиграфии будущего. Теперь я больше изучаю и путешествую осознанно. Например, я приезжаю в Сеул и задаюсь вопросом, что общего я вижу с нашей культурой. Приехал с выставкой в Дубай: я не знаю арабского, но я пишу кириллический текст в арабском стиле, и арабы видят там что-то свое, и это находит отклик, который меня направляет.
Мне нравится мысль, что в основе хаоса всегда лежит порядок. Вписывая символы в структуру, я каждый раз пишу их по-разному, изучаю их, развиваю формы букв. Я сам погружаюсь туда, куда хочу погрузить зрителя.«Культура», «будущее» — красивые слова сами по себе, даже по буквам. Я вижу важность коммуникации между культурами в знаковых явлениях. Не важно, музыка это, каллиграфия или графика, но чем теснее это переплетается, тем дружнее и смотрится. Наблюдал, что американские клиенты боятся купить холст, в котором есть что-то арабское, из-за политических отношений между странами. Но искусство для меня не сиюминутно, не ориентировано на сегодняшний контекст — напротив, мне интересно, как оно будет восприниматься время спустя.
Понятие мультикультурализма двоякое. В других культурах есть много прекрасного, чего мы не знаем, и хорошо, когда происходит обмен. Границы стран стерлись: люди много путешествуют и находят много всего нового, что им действительно близко. С другой стороны, идентичность важна в более глобальном плане, потому что национальное культурное наследие очень ценно. И я не стараюсь стереть грань полностью, но стараюсь вовлечь людей в то, что письменность, которая всегда являлась идентичностью нации, может смешаться так же, как смешались музыка или кино.
Мне интересно наблюдать за реакцией человека и спрашивать, что он видит, какие буквы. Он теряется и не привык к тому, что работы могут не просто сразу тебя цепануть или не цепануть. Каллиграфия — это история про медитативное состояние. Работу разгадываешь не с первого раза. Она может провисеть дома 10 лет, и ты будешь периодически на нее поглядывать. Потом полетишь куда-то в Шарджу в Эмиратах и увидишь на исторических зданиях эти формы впервые — и окажется, что через современное искусство ты их уже принял.
С исторической точки зрения технологии развивали культуру, мир и мировоззрение людей. И важно за ними следить. Сейчас я наблюдаю за творчеством американского художника, который делает с помощью 3D-принтинга невероятные вещи с печатью глиной. Печатает сложные формы, запекает в традиционной печи, обжигает. Получаются вазы с фрактальным узором, который просто невозможно иначе сделать, потому что все физические законы против того, чтобы материал так лег, а технологии дают эту возможность.
Я восхищаюсь тем, что позволяют создать VR-технологии, хотя инструменты все еще отвратительные. Но само ощущение, что ты можешь написать что-то и потом пройти сквозь, оно же невероятное! Раньше это нельзя было даже представить. Или дополненная реальность: очки с сеткой, чтобы писать по ней ровно, — ты только пиши! Было бы очень странно всего этого избегать! Это вот как раз про академизм: классическое образование и академические ценности очень хорошие, но цепляются за прошлое. Это важно, потому что это не умрет, но все новое, что создается, радикально перепрыгивает классическое. И те самые люди в AR-очках уже все это приняли, и они совсем иначе воспринимают информацию, хотя мы все живем здесь же. Если сейчас же не начнем это изучать, то через 10 лет безнадежно пропадем, и будет вот этот вот разрыв поколений. Все знания важны, академические и неакадемические. И чем больше ты знаешь, тем больше ты можешь осмысленно сказать или оспорить.
Взять золотое сечение — оно, безусловно, актуально всегда, но вот взять манифесты футуризма, Малевича и Кандинского — это история не про академизм, но благодаря им было создано множество прекрасного и в архитектуре, и в искусстве. Часто желание что-то сломать дает еще больше. Конечно, такой подход не для всех. В целом очень не люблю кому-то навязывать позицию, ведь тогда теряешься и сам, и все идеи становятся размытыми. То же я чувствую, когда мои актуальные работы повторяют. Люди делают это не затем, чтобы выстраивать диалог с культурой, а просто потому что это модно в инстаграме, хорошо с точки зрения коммерции. Вот такой разрыв в том, как люди трактуют знания, которые они получают от других художников, и как они их используют. Если человек знает, что он делает, то он осмысленно развивается. А если он копирует, то это лишь ремесло: вкрутить винтик в айфон, не зная, что ты делаешь, не значит быть великим инженером.
Эпоха формируется конкретными личностями, и в искусстве это чувствуется раньше, чем кто-то зафиксирует это в виде теории на бумаге. Мне не нравятся слова «метамодерн» или «постпостмодерн», но какие будут слова, чтобы описать то, что сейчас происходит, я тоже не знаю — и никто не знает. Мы можем опираться на свой опыт и интуицию, чтобы понять, что будет ценно.
Чем меньше конкуренции, тем мне комфортнее, и это нормально. Конечно, не потому, что я боюсь, что у меня отберут какой-то кусок хлеба. Когда, например, 10 человек приносят один и тот же холст и говорят: «Я здесь первый», люди теряются и ценность размывается.
Для большинства людей то, что происходит в интернете, — это не какие-то паттерны взаимодействия, а просто хаос. Вводится новый алгоритм ленты — и все мои друзья ноют, но никто не думает, что всем одинаково плохо, и если кто-то найдет новый интересный паттерн работы медиа, то получит охват гораздо выше. В интернете все довольно легко анализируется: как какая новость куда расходится. Просто этим нужно заниматься!
Есть люди, которые хайпят на популярных явлениях. Беспроигрышно быстро привлечь внимание — сделать что-то на политическую или социальную тему, это точно все опубликуют, даже традиционные медиа ведутся на такие острые темы. Другое дело — как работать с этой аудиторией.
Вот пришли 30 К человек, которые о тебе не знают. Они подписались, и дальнейшее взаимодействие с ними — большая работа: нужно заново о себе рассказать, переключить, объяснить, что здесь есть не только социальная тема или тема модных кроссовок, кого-то вовлечь, кого-то отсеять. Самое важное — иметь четкую стратегию.
Привлечение аудитории — это не история про месяц или пару месяцев активной работы. Краткосрочная стратегия на 2 года — это понимание, в какую аудиторию ты хочешь прийти. Проще привлечь юную аудиторию: она самая активная. Но в то же время с ней нет нужного мне диалога, и она не платежеспособна. Сейчас моя аудитория — 24–35, она не такая мощная по лайкам, и в них я проигрываю блогерам, но зато получаю релевантный охват, который конвертируется.
В России мне не нужен менеджер вообще. Я могу делегировать почти все техническое, съемку, 3D и так далее, но все, что касается брифов, презентацию, концепцию, реализацию я всегда делаю сам. Лучше я сделаю меньше проектов, но отработаю максимально по качеству и буду трезво знать весь фидбек.
Иначе в Дубае, где, например, меня не знают. Там важен контакт с галереей, которая тебя выбрала и готова вкладывать в тебя ресурсы, которые в перспективе окупятся для всех.
Самая большая ошибка дизайнера, художника и любого творческого человека — частные импульсивные решения, которые идут вразрез со стратегией: друг попросил нарисовать логотип, быстрый знакомый — за 50% стоимости нарисовать афишу, какой-то фестиваль просит очень срочно бросить все и выступить. Так делать нельзя, как бы ни хотелось сохранить дружеские отношения. Нужно формировать образ, что к тебе нельзя прийти за мелочью. Еще это очень жестко влияет на внутренние тайминги и на само творчество. Как правило, это самые неудачные проекты, которые не соответствуют поставленной планке. Самое ужасное, что любой такой проект генерирует целый поток таких же. Люди настолько не ценят свое время, что готовы браться за всякую мелочевку, но это не позволяет нормально расти, развиваться и зарабатывать правильные рабочие отношения. Если вы откажетесь от всех таких заказов, вы скажете мне спасибо через год или два, хотя поначалу будете считать себя дураками.
В век интернета глупо ограничиваться 5–10 людьми. Минимум 300 человек в моих подписках делают что-то невероятно крутое каждую неделю в масштабах культуры, все это отслеживается и через себя пропускается. Великие люди для меня, естественно, самое сильное вдохновение. Фешен, наверно, самый яркий пример. Это про будущее, но не слишком далекое, про тренды, про образы, про цвета, про ритмику, про локации, про текстуры, про тренды в съемке — оттуда можно брать очень многое. И этот рынок самый свежий и самый креативный, не забитый дилетантами.
Очень сильно и уже много лет меня вдохновляет Канье Уэст — пусть все закатывают глаза в духе «Все понятно!» — он очень крутой творец. Я стал иначе его воспринимать после нескольких интервью, когда увидел в нем живого человека. Интересно, когда он говорит про слияние культур, про тот самый фьюжен. Второе — я посмотрел декодинг его последних альбомов. Оказалось, что он занимается интересным экспериментом с человеческим голосом: деструктирует его и формирует из человеческого звука ритм, музыку. По сути большинство его семплов — это его голос, прогнанный через различные синтезаторы. То же я делаю в искусстве — декомпилирую букву на формы, штрихи, элементы и заново пересобираю, и с новой ритмикой получается что-то новое. Мне нравится и его отношение к маркетингу, и некий эпатаж. Классно, как он не публиковал фотографии, не вел инстаграм и этим формировал ажиотаж: желание следить за ним рождалось ровно потому, что официальные фотографии нельзя было нигде достать. Странно говорить: «Мне не нравится Канье, потому что мне не понравился его альбом». На людей нужно смотреть глубже, на стыке всего.
